26 апреля 1986 года техники на АЭС отрабатывали аварийную ситуацию. Через минуту реактор вышел из-под контроля, а секундами позже он взорвался. Радиационный фон в сто раз превысил тот, что был после атомного взрыва в Хиросиме. А последствия чернобыльской катастрофы сотрясают весь мир по сей день.

Накануне

 Воздух был напоен весен­ней свежестью, когда Алек­сандр Акимов примерно в одиннадцать вечера 25 апре­ля отправился на работу. Все было как обычно. Выйдя из  дома в городе атомщиков При­пяти, он сел в автобус, чтобы преодолеть тройку километров лесочком до атомной станции. Ровно в полночь предстояло ему заступить руководителем смены блока №4 ЧАЭС имени В. И. Ленина. А пока же он ехал и радовался за свою семью, за то, как хорошо у них все устро­илось. Со своей женой Любой Акимов переехал в городок Припять Киевской области все­го пару лет назад. У них под­растали двое детей. Проблем со снабжением продуктами и ширпотребом не было ника­ких. Припять хоть и небольшой городок, но имел свой особый статус. Все здесь было неда­леко. За 2,5 часа по реке мож­но было добраться до Киева, а до Москвы или Черного моря машиной за день обернуться можно. Здесь, в пригороде, он выходил иногда с ружьишком поохотиться на уток... Акимов не знал, что домой он больше не вернется никогда.

Первая ошибка

Отработка нештатной ситу­ации на четвертом блоке АЭС была запланирована в ночь с 25 на 26 апреля. Задача была такая: устранение проблем при угрозе утечки воды из контура водяного охлаждения реак­тора и на случай отключения электроэнергии. При нормаль­ном развитии событий реактор должен отключиться. А через пару минут подключится ава­рийный дизельный генератор.

Предыдущая смена уже подготовила реактор для осу­ществления такого испытания, сбросив для этого обороты. Но из Киева поступила заявка на дополнительную электроэнер­гию и... техники оставили рабо­тать реактор АЭС с половинной нагрузкой. Это было первой роковой ошибкой.

В последующие часы в активной части генератора образовался инертный газ ксенон - как следствие дли­тельной эксплуатации реак­тора на низких оборотах, чего техники просто не учли! Газ сразу начал поглощать ней­троны, столь необходимые для протекания цепной реакции. Мощность реактора упала до 30 мегаватт. Операторы продолжили извлекать стержни управления из активной части реактора. Их осталось всего 6 из 211. Атомный котел начал работать нестабильно.

Вторая ошибка

И все-таки начальник сме­ны Акимов и его коллеги ре­шились в 1:23 начать рисковый эксперимент. Это стало второй ошибкой.

Они отключили главный насос охлаждения. Урановые стержни тут же стали нагреваться. Цепная реакция акти­вировалась. Сразу несколько стержней неожиданно опус­тились в активную часть реак­тора. Однако его мощность не уменьшилась.

В помещении блочного щита управления возникло замешательство. Акимов, се­кунды поколебавшись, нажал кнопку аварийного останова. Теперь стержни опускались все одновременно. Их графит­ные пики подогревали цеп­ную реакцию бесконтрольно. К тому же теперь их стало сразу на 200 больше! Происходящее впоследствии признали конс­труктивной ошибкой реактора РБМК-1000.

Начало катастрофы

За какие-то секунды мощ­ность реактора возросла в со­тни раз. Стержни начали деформироваться и застревать. Замигали красные лампы, завыли сирены! Акимов отсоеди­нил стержни от держателей, чтобы те опустились до конца под тяжестью собственного веса. Однако ничего не про­изошло. Со стороны реактор­ного блока слышались глухие удары - это лопались первые трубки охлаждения. «Ничего не понимаю! - прокричал взвол­нованно Акимов своим колле­гам. - Мы же вроде сделали все правильно!»

Через несколько секунд два взрыва сотрясли блочный щит управления. Погас свет, выле­тели стекла. С потолка посыпа­лась штукатурка. Стены гуляли, как при землетрясении. Вмес­те с взрывной волной в поме­щение проникло облако пыли. Блок №4 ЧАЭС имени В. И. Ле­нина взорвался. Почувствовав неладное, Акимов отправил двух молодых операторов на территорию узнать обстановку.

Там внизу.... светится!

Прикрывая лица руками, техники пробились через го­рящие обломки к залу, где был реактор. Тысячетонные бетон­ные плиты разметало вокруг. А из раскаленной воронки шло яркое свечение и смертельное излучение в 30 000 рентген. Никакой защитной оболочки вокруг реактора больше не было. Случилась не предус­мотренная проектом авария, самая страшная, какую только можно было представить. Ин­женеры, возвратившись, ус­пели сообщить: «Взрыв разру­шил все, над нами было только небо!» А потом потеряли созна­ние. Через несколько часов их уже не стало.

Первые пожарные расчеты стали подъезжать к станции. Пожарные пытались локализовать очаги возгораний вокруг блока. А в паре метров продол­жал работать блок №3, и глав­ный инженер запретил отключать его.

А в трех километрах от АЭС жители городка Припять, ниче­го о беде не подозревая, жили своей жизнью.

Легкая паника в городке началась чуть позже, когда по улицам покатили автомашины с громкоговорителями: «Про­изошла авария! Правительство СССР приняло решение об эвакуации жителей из города на три дня!»

После обеда прилетели эксперты из Москвы. Штаб по чрезвычайным ситуациям распорядился заглушить атомный огонь песком, свинцом, до­ломитом и бором. Целых две недели массу в 5 000 тонн бу­дут сбрасывать с вертолетов. Пилотов представят потом к наградам, а о возможных пос­ледствиях от облучения аль­фа-, бета- и гамма-лучами, об угрозе здоровью им так ничего и не скажут...

А пока над блоком №4 бу­шевало пламя, выбрасывая смертельные продукты горе­ния на высоту в 1 200 метров. Ветер относил ядовитое обла­ко на северо-запад...

А в это время

В понедельник, 28 апреля 1986 года, через три дня после этой аварии, рабочих в Швеции не пустили на свою АЭС For mark. Они не смогли прой­ти дозиметрический контроль. Прибежавшие эксперты обна­ружили, что источник радиации находится вне АЭС! Такой же завышенный фон радиации выявили специалисты Финлян­дии и Норвегии. За работу при­нялись метеорологи и физики. По совокупности многих факторов источник радиации все- таки нашли: следы исходили из района Киева.

Западные дипломаты ата­ковали Кремль вопросами, но Горбачев отмалчивался. И только к вечеру советское информагентство ТАСС раз­местило скупую информа­цию: «На Чернобыльской АЭС произошла авария. Прини­маются меры по ликвидации последствий».

Доза

На востоке горящий графит все еще выделял радиоактив­ные вещества в атмосферу. Ядерный ад удалось заглушить не сразу. Около 800 000 так на­зываемых ликвидаторов сгре­бали радиоактивные остатки обычными лопатами. Не имея специальной защитной одеж­ды, дозиметров, противогазов и не подозревая даже о смер­тельной опасности излучения, мужчины работали как герои. Более 500 000 из них в после­дующие годы уйдут из жизни или останутся страдать от ожо­гов, язв и онкозаболеваний. Официально каждый участник ликвидации имел право на по­лучение компенсации, если доза облучения составляла 25 рентген. Фактически же вра­чи, как ни странно, фиксирова­ли в документах ликвидаторов цифру в 24,9 единицы. Только в очень тяжелых случаях паци­ентов направляли в Москву, в больницу №6. Там же ожидал своей кончины Акимов. Ему разрешили встречу с супругой. Она привезла с собой детские рисунки...

Официально Горбачев ми­нимизировал последствия катастрофы. И даже майская демонстрация трудящихся в Ки­еве, в 20 километрах от ЧАЭС, прошла как обычно. А позже западная радиостанция «Не­мецкая волна» сообщила всем, что ветер сменил направление, и облако идет на Киев. В городе началась жуткая паника. Десят­ки тысяч людей штурмовали вокзалы и аэропорты. В итоге власти вынуждены были начать эвакуацию беженцев.

Атомный пожар Чернобы­ля удалось погасить только 6 мая. Ядовитые выбросы прекратились. Но графит и уран, смешавшись с песком, бором и свинцом, образовали радио­активную лаву. Она медленно остывала, продолжая излучать радиацию. Чудом удалось из­бежать проникновения радиа­ции в грунтовые воды. Вскоре

началось сооружение защит­ного саркофага.

...Медики сделали все необходимое, чтобы спасти жизнь Акимова. Его младший брат выступил донором кост­ного мозга. Но остановить рас­пад тканей не помогла и трансплантация.

- Что мы не так сдела­ли? - спрашивал Акимов со­седей по палате...

Впоследствии виновны­ми признали тех, кто запустил реактор в эксплуатацию, не закончив монтаж всех систем защиты. О конструктивных не­достатках не прозвучало ни слова, как и о нерасторопности властей. Не сказали и об от­сутствии защитной оболочки. И только в 2000 году была ос­тановлена работа другого бло­ка Чернобыльской АЭС. Через 14 лет после катастрофы...

Юрий Куклиховский.  По материалам немецких СМИ