Наша геологическая партия работала в степях и полупустынях Казахстана. В то лето мы изучали древнейшие магматические образования - гранитоиды...

Гнездо на солнце

Представьте себе ровную, как стол, степь с выжженной на солнце травой, а на ее поверхности - прихотливо раз­бросанные гранитные глыбы (гранитоиды, или останцы), словно специально кем-то поставленные одна на другую. Высота таких образований как правило, небольшая - от 2 до 10-12 метров. Са­мый красивый останец- гранитоид находится на озере Боровом.

Работая на останцах, нам часто доводилось ви­деть красу казахских сте­пей - беркутов. Эти боль­шие гордые птицы любили устраивать гнезда на высоких гранитных образованиях: с них хорошо просматривались окрестности, а весной и летом солнце нагревало камни так, что они потом долго отдава­ли тепло, что очень важно во время высиживания птенцов. Обнаруживая на останцах беркутов, мы старались не тревожить птиц.

Как-то возле реки Иргиз нашли на останце огромное гнездо беркута. В нем нахо­дился почти оперившийся птенец. Он хрипло кричал, но­ровя ударить клювом тех, кто пытался взять его в руки. Убе­дившись, что птенец брошен родителями, мы решили взять его с собой в лагерь. Орленок довольно быстро к нам при­вязался, а недели через три впервые попытался подняться в воздух, перелетев с поход­ного стола на кузов грузовика.

Назвали мы нашего вос­питанника Гришей в честь одного из геологов, первым предложившего приручить птицу. Орленок оказался страшно прожорливым и мог съесть зараз до десяти по­левых мышей, застреленных в степи из малокалиберной винтовки. Однажды нам уда­лось подстрелить крупного сурка - байбака. Думали, что его Грише на неделю хватит, но он сожрал зверька почти за один присест, после чего тут же заснул.

Гадюка и хрусталь

 Скоро орел стал реагиро­вать на свою кличку и свистки. Как-то раз, когда беркут си­дел на телеграфном столбе, я поднял вверх руку с убитой мышкой, которую держал за хвост. Завидев мышь, Гриша издал гортанный крик и устре­мился ко мне на бреющем полете. Траектория его дви­жения была выверена до сан­тиметра, поэтому орел сумел, не коснувшись меня, схватить в воздухе дичь своими остры­ми изогнутыми когтями.

Каждое утро, наскоро по­завтракав, мы выезжали на маршрут. Лагерь охраняли один-два человека, на чье попечение оставался и Гри­ша. Беркут уже сам научился добывать себе пищу, хотя вы­клянчивать с нашего стола он никогда не ленился.

Однажды мы уехали на один из отдаленных останцев, расположенных в 10 километ­рах от лагеря. Наш рабочий день уже подходил к концу, когда все услышали шум кры­льев беркута, и в ту же мину­ту наш Гриша, испустив ра­достный крик, опустился на останец неподалеку от нас. Мы стали подзывать орла, но Гриша не обращал на нас вни­мания, высматривая что-то в расщелине между камнями. Неожиданно беркут, изловчив­шись, выхватил из трещины в камне извивающуюся гадюку и мощным ударом клюва по голове прикончил ее. Умерт­вив рептилию, он с аппети­том принялся за обед. Когда Гриша улетел, мы решили посмотреть на змеиное убе­жище. К нашему удивлению, щель оказалась заполненной мелкими кристаллами горно­го хрусталя, переливающими­ся в лучах заходящего солнца всеми красками радуги! Так, благодаря орлу, нам удалось разжиться прелестными об­разцами этого минерала.

Полевой сезон подходил к концу. Нам очень не хоте­лось расставаться с Гришей, но не зимовать же в Азии? Кто-то из местных жителей Тургая посоветовал передать прирученного нами беркута известному охотнику Казахс­тана Оглы Салтынбекову, проживавшему в Кокчетавской области в районе курорта Бо­ровое.

Путешествие

Из Прииргизья (Западный Казахстан) нам пришлось проделать немалый путь.

Эта поездка не входила в наши планы, но и бросить на произвол судьбы наше­го любимого орла мы не могли.

Ехать пришлось по пло­хим степным дорогам более 800 километров, и все это вре­мя Гриша находился в кузове грузовика с геологами, к ко­торым он привык. Примостив­шись между спальными меш­ками и палатками, наш орел дремал. Лишь изредка он под­нимался с клекотом в небо, как бы напоминая всем, что постоянно трястись в машине ему, орлу, не пристало. Иног­да я думал: ну вот теперь он улетит и назад не возвратится. Но всякий раз, полетав в небе от получаса до двух часов, Гриша возвращался. За это время мы успевали проехать и 30, и даже 50 километров. Казалось, что беркут, поте­ряв людей из виду, не сможет отыскать нас в бескрайней степной глухомани, но он всегда находил наш видавший виды старый ЗИЛ. А ведь, хоть и редко, нам попадались в пути встречные машины. Как он их различал - не знаю, но каждый раз по возвращении беркут проносился низко над нашим идущим грузовиком, а затем, совершив круг, ловко садился на облюбованный им спальный мешок, цепляясь в него всеми своими острыми когтями.

Казахстанская  Швейщария

Место, куда мы направля­лись, местные жители называ­ли Казахстанской Швейцари­ей. И было за что! Гранитные сопки, причудливые скалы, синева озер и изумрудный бархат лесов - вот что пред­стояло нам увидеть. Географы же называли эту местность скучными словами: Казахский мелкосопочник. Между тем на этом значительном про­странстве протяженностью в 450 километров с севера на юг и несколько меньше с за­пада на восток встречаются не только сопки, но и гряды гор высотой до 400-900 мет­ров и более. Их склоны часто покрыты сосновыми и бере­зовыми лесами. В межгорных впадинах лежат небольшие, но живописные озера. В ряде мест из-под земли бьют ми­неральные источники. Неслу­чайно в этом краю был создан курорт «Боровое».

Сам курорт расположен на берегах озер Боровое и Щу­чье. В него входят несколько санаторных корпусов, водо- и грязечебница. Создавая лечебно-оздоровительный центр, архитекторы и строите­ли позаботились и о сохране­нии леса.

Северный Казахстан из­вестен своей летней жарой и суровыми морозами с ветром в зимний период. Но в Боро­вом летом так же приятно и прохладно, как где-нибудь в Карелии. К тому же воздух там чист, сух, напоен арома­том сосновой хвои, будто это Южный берег Крыма. Неслу­чайно здесь лечат и легочные заболевания. Больным туберкулезом ежедневно дают пить кумыс. Можно часами любо­ваться ландшафтами Борово­го, днем обращая внимание на причудливые очертания береговых скал и голубизну озера, а вечерами наслаж­даться закатными красками, исключительно чистых и не­жных тонов.

На наше счастье, Оглы оказался дома. Обычно большую часть времени он прово­дил на охоте, лишь наездами возвращаясь в родное гнез­до. В те далекие 1960-е годы Казахстан изобиловал дичью: неисчислимые стада сайга­ков, степные лисы и волки; во­дились осторожные джейра­ны, стремительные гепарды, а в начале XX века даже тигры, к слову, самые крупные из тех, что были известны человеку.

Охотник согласился взять беркута к себе. Казаху при­шлось целую неделю прожить в нашем лагере на озере Щу­чье, чтобы орел к нему при­вык. Все эти дни мы старались как можно реже видеться с Гришей. В это время беркута кормил только Оглы.

Железный враг

Года через три, снова работая в Казахстане, мы случайно встретились с Салтынбековым. Охотник пове­дал нам печальную историю о гибели Гриши. Однажды во время охоты беркут, подбро­шенный в воздух Оглы, не погнался за лисицей, а, на­брав высоту, ринулся оттуда на пролетавший Як-12. Орел, видимо, принял маленький почтовый самолет, летевший в Кустанай, за врага. Удар по самолету был таким сильным, что тяги управления правого крыла оказались перебиты­ми. С большим трудом пилоту удалось посадить свой Як в степи. А беркут, конечно, по­гиб...

Юрий ТУЙСК