Как известно, первый русский император, неугомонный и деятельный, очень любил путешествовать. Жадный до знаний и впечатлений, Петр лично «прорубал окно в Европу». Но если в первое большое путешествие за границу он отправился инкогнито в составе Великого посольства, то во втором уже не скромничал: разъезжал «во всей царской красе» с женой Екатериной и большой свитой.
В начале 1716 года Петр I покинул Россию почти на два года. 24 января он выехал в Данциг. Затем, поколесив по Германии, отправился в Данию, после, «сделав крюк» в немецкие земли, - в любимую Голландию, а оттуда во Францию. Большой вояж Петра завершился в сентябре 1717-го в Берлине.
ПРИЕМ У КОРОЛЯ
Не любивший пышных покоев и церемоний, Петр попросил прусского короля Фридриха
Вильгельма I поселить его в одном из дворцов близ столицы. Тот согласился, и Петр выбрал сказочный домик Монбижу, принадлежавший королеве. Отказать гостю не могли, но королева распорядилась вывезти из дворца всю дорогую мебель и хрупкие вещи - в первую очередь драгоценный фарфор. Она знала, какое разорение оставляют после себя «господа русские», вся Европа судачила об этом.
Через несколько Дней русские гости встретились с королевской четой.
По-братски поприветствовав Фридриха Вильгельма, Петр «запросто» попытался поцеловать его супругу, но та оттолкнула его, видимо, решив не стесняться с нарушителем этикета.
А вот Екатерина, в отличие от мужа, принялась целовать королеве Софии Доротее руки, забыв о своем «царском достоинстве». Что ж, наверное, простолюдинка растерялась перед настоящей королевой.
Эту картину с удивлением наблюдала 8-летняя принцесса Вильгельмина, которой через минуту тоже пришлось отбиваться от русского царя: «Он взял меня под руку и содрал мне всю кожу с лица, стараясь поцеловать. Я ему надавала пощечин... говоря, что вовсе не желаю такого бесцеремонного обращения». Однако Петра это только развеселило. А когда маленькая принцесса рассказала ему про русский флот и его победы, царь пришел в восторг, заявив, что за такого смышленого ребенка он уступил бы одну из своих провинций.
Екатерина тоже была ласкова с девочкой, однако произвела на Вильгельмину отталкивающее впечатление. «Государыня была небольшого роста, полна, очень смугла и не имела ни представительного вида, ни грации. Довольно было взглянуть на нее, чтобы догадаться о ее низком происхождении. По ее странному наряду ее можно было принять за немецкую актрису: на ней было платье, купленное чуть ли не на рынке, старомодное, и на котором было слишком много серебра и грязи. Перед юбки был весь украшен драгоценными каменьями... На ней была надета дюжина орденских знаков да столько же образков, прикрепленных во всю длину убора ее платья, так что, когда она шла, все эти образки, ударяясь один о другой, производили шум, точно когда идет мул...
Государыня, изъяснявшаяся очень дурно по-немецки и не хорошо понимавшая, что ей говорила королева, велела приблизиться своей шутихе и стала говорить с ней по-русски... Уж не знаю, что говорила она царице, но только сия последняя громко смеялась».
Все это происходило во время торжественного приема.
Петр тоже «не напрягался». За столом он так размахивал ножом, что испуганная королева попыталась встать. Царь засмеялся, попросил не бояться и так крепко сжал ей руку, что София Доротея запросила пощады. «Он захохотал и сказал, что, видно, у нее кости понежнее, чем у его Катерины».
БУЙНЫЕ ВЫХОДКИ
На другой день царю показывали берлинские достопримечательности и среди прочих кабинет медалей и статуй. Царь очень восхищался редкой статуей языческого божества «в нескромной позе» и приказал царице поцеловать статую. Екатерина было воспротивилась, но муж «на дурном немецком» пригрозил отрубить ей голову. «Государыня была в таком страхе, что все исполняла».
Царь безо всяких церемоний просил короля подарить ему эту статую и еще несколько других, и король не мог отказать. Точно так же поступил он и в другом кабинете, где все стены были из янтаря. Кабинет этот считался в своем роде единственным и стоил громадных денег; но, к общему сожалению... он был отправлен в Петербург».
Так, по версии Вильгельмины, попала к нам Янтарная комната. Однако здесь память подвела принцессу: к тому времени Янтарная комната была уже в Петербурге - король подарил ее Петру еще во время первой встречи, осенью 1716 года. Дело было так. При встрече государей в те времена полагался обмен подарками. Фридрих Вильгельм I вспомнил о незаконченном Янтарном кабинете своего отца, на доделку и установку которого требовались большие суммы. И подарил Петру. Прославившийся своей легендарной скупостью, король остался очень доволен, что ему удалось убить двух зайцев: избавиться от обузы и прослыть щедрым дарителем.
Визит русских гостей продолжался неделю и нанес большой урон «королевскому хозяйству»: «варварский русский двор» совершенно разорил прелестный дворец королевы. В Монбижу перед августейшими немцами предстала «картина иерусалимского разрушения... До того все было испорчено, что королева велела «чуть ли не сызнова строить этот дворец».
ИХ НРАВЫ
Немецких августейших особ поразило не только бытовое варварство. В путешествии царицу сопровождало множество «так называемых дам», в большинстве своем немок. Они исполняли обязанности придворных, служанок и еще кое-кого. «Почти каждая из этих тварей держала на своих руках богато разодетого ребенка, - вспоминала Вильгельмина, - и когда их спрашивали - не их ли то дети, то каждая из них, отвешивая по русскому обычаю низкий поклон, отвечала: «Государь сделал мне честь, пожаловал мне дитя». Скорее всего, эта фраза означала, что все эти малыши- дети Петра.
Было от чего вздрогнуть европейцам: русский царь, подобно турецкому султану, с гордостью афишировал свою плодовитость. Воистину царь путешествовал как восточный падишах с гаремом. Королева не пожелала приветствовать «эти жалкие создания». Екатерина же «в отместку» свысока обошлась с принцессами крови.
На фоне такой свиты царица выглядела любимой женой среди сонма наложниц.
Вряд ли Екатерине нравились шалости мужа. Но супруга помнила, что вылезла «из грязи в князи», а потому держала себя в узде, ограничиваясь шутливыми упреками в неверности.
Супруг отвечал в том же духе: «А что шутить о забавах, и тово нет у нас, понеже мы люди старые и не таковские». Однако упомянутая поездка по Европе весьма характерна «по части забав».
Супруги посетили Копенгаген, проехались по немецким городам. Но вскоре Екатерине пришлось «сесть на мель»: она была на сносях. Любящий муж не пожелал остаться с женой и поскакал дальше в Амстердам.
2 января 1717 года в немецком городе Везеле Екатерина родила сына Павла. Увы, младенец прожил считанные часы. Через месяц оправившаяся царица догнала мужа в Амстердаме, откуда супруги отправились в Гаагу. Далее путь Петра лежал в Париж и на целебные воды в Спа с любовницей, которую вскоре отослал обратно... к жене с письмом, в котором жаловался, что, мол, доктора «забав» во время лечения не разрешают, так что и «метресса» ему не нужна.
Однако ж для Петра, похоже, случайные связи были лишь данью вседозволенности. Екатерина безраздельно царила в его сердце. Тогда же из Парижа он послал в Гаагу художника Наттье, чтобы тот написал портрет жены. Когда портрет прибыл в Париж, восхищенный царь буквально не расставался с ним.
Обычно скромный в быту, Петр I потратил в Париже немало денег на покупку предметов роскоши, большинство из которых предназначалось для Екатерины. В расходных книгах зафиксирована покупка двух «колясок» с «двойными пружинами», парадной мебели, тканей, тафтяных и штофных женских платьев, и даже цветочных горшков, «которые употребляются в садах под цветки». Да, Петр ничего не жалел для своей «любезной Катеринушки».
«Несмотря на неизвестность рода, она достойна милости великого монарха», - утверждали некоторые иностранцы, видевшие Екатерину в Петербурге, где она задавала тон на всех празднествах и церемониях, будь то военный парад или спуск кораблей на воду. Наверное, на фоне петербургской стройки, в вихре бала царица могла выглядеть весьма прилично, особенно в глазах мужчин.
Европейские гранд-дамы судили куда строже. И даже маленькая принцесса Вильгельмина, через много лет став маркграфиней Байрейтской, сочла нужным оставить для потомков нелестную характеристику и российского самодержца, и его подруги.
Ирина ГРОМОВА